Предыдущая Следующая

Римляне продвинулись на один шаг дальше гре­ков: эллины оказались как бы прикованы к полису, даровавшему им свободу; римляне же, сохранив­шие древнюю «фамилию», сохранили тем самым и возможность переустройства своей политической жизни, поиска нового, созвучного времени полити­ческого строя. По мере того как республиканский Рим утрачивал свой прежний облик, его реальные черты стирались и затуманивались, а подлинная ис­тория города превращалась в священное предание, в миф. Этот миф о «вечном городе», которому боги с самого начала даровали господство над миром, сыграл исключительную роль в становлении Рим­ской империи. Римские историки постоянно забо­тились о том, чтобы оправдать современность ука­занием на её прямую связь с идеальным прошлым. Похоже, что эта связь была далеко не такой оче­видной, как хотелось бы самим римлянам...

Все эти черты римского характера и особенности римской истории сделали жителей города на семи холмах и прилежными учениками эллинов, и их яростными критиками, и, в конце концов, их побе­дителями и наследниками. Рим не смог избежать очарования греческой культуры: самые знатные аристократы платили огромные деньги знамени­тым учителям-грекам, чтобы свободно цитировать в обществе Гомера и Аристофана, отпускали бороды на греческий манер, давали греческие имена своим подружкам. В то же время поборники древней чис­тоты нравов критически смотрели на распростра­нение в «вечном городе» греческих мод, обычаев и идей. Многие из этих идей вообще не укладывались в сознании римлян; к примеру, прославление «сильной личности», не подчиняющейся законам общества, шло совершенно вразрез с римскими представлениями о преобладании «общественной пользы» над интересами отдельного граждани­на. Большие сомнения у римлян вызывало и жал­кое состояние современной им Греции II—I вв. до н. э., давно миновавшей пик своей истории, клас­сическую эпоху (V—IV вв. до н. э.). Можно ли было научиться чему-либо хорошему у народа, так легко опустившегося до положения рабов? Римлянин не знал большего позора, чем жизнь с ду­шой раба. Цицерон писал, что все на­роды могут терпеть рабство, т.к. избега­ют трудов и горестей и готовы перенести всё, лишь бы их не испытывать. Только римляне не могут терпеть рабство, ибо со времён предков всё подчи­няли чести и достоинству.

И всё же увядающая ветвь Эллады была привита молодому и здоровому римскому дичку. Опыт эл­линской культуры оказался слишком соблазни­тельным для римлян, и искушение перевесило тра­диционную римскую осмотрительность. Дело в том, что греческое «исследование Космоса» было понято в Риме как возможность установления господства над миром. Практичные потомки Ромула полагали, что умение «видеть» мир в истинном свете, свой­ственное хитроумным грекам, должно быть упо­треблено с пользой; эллины же без дела расточают свой магический талант в словопрениях бездомных и нищих философов, в изобретении никому не нуж­ных механических игрушек и красноречии наём­ных поэтов и адвокатов. Римский историк Тит Ливий назвал греков «легкомысленными»; это была не простая оценка, но приговор, который Рим нам­еревался привести в исполнение.

Предыдущая Следующая